11.03.2016
Изымать донорские органы для пересадки можно, не получая разрешения умершего и не спрашивая даже находящихся у его постели близких. Применение принципа «презумпции согласия» в отечественной трансплантологии подтвердил Конституционный суд России. Оппоненты считают такой подход негуманным и намерены дойти до Страсбургского суда, сторонники – предлагают в первую очередь думать о спасении жизни реципиентов.
11.03.2016. АПИ — В разных странах мира действуют несколько принципов трансплантации. Например, в США любое изъятие органов возможно только с активного согласия донора – соответствующие отметки американцы проставляют в водительских правах и иных документах. Во многих европейских странах применяется правило «испрошенного согласия» – медики обязаны как минимум поинтересоваться мнением близких умершего.
В России действует принцип «презумпции согласия» или «неиспрошенного согласия». Не желающий быть донором гражданин должен при жизни составить специальное «завещание». В устной или письменной форме свои возражения могут заявить и близкие находящегося в бессознательном состоянии пациента. Но вот напоминать (информировать их) о таком праве врачи не обязаны.
Заявление в Конституционный суд России подали родители и бабушка Алины Саблиной – студентки, которая в январе 2014 года стала жертвой дорожно-транспортного происшествия. Почти неделю родители находящейся в состоянии комы 21-летней девушки не отходили от ее постели. Потом медики не пустили маму к дочери, о смерти которой она узнала от агента похоронной компании. Не известили эскулапы семью и о том, что из тела умершей было извлечено сразу шесть органов. О сем факте родители случайно узнали из заключения судебно-медицинской экспертизы, листая материалы уголовного дела против сбившего девушку водителя.
По мнению заявителей и защищающей их права общественной организации «Сутяжник», государственные клиники обязаны как минимум принять меры по информированию близких потенциального посмертного донора о планируемом изъятии у него органов. Действующие же нормы, позволяющие врачам фактически «пилить» тело умершего за спиной его родственников, нарушают конституционные права на уважение частной жизни и запрет жестокого и унижающего достоинство обращения. Заявители ссылались на два решения Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ) против Латвии, принятых по идентичным случаям (родственники не были проинформированы о возможности запретить трансплантацию).
Также правозащитники апеллировали к проведенному ими социологическому опросу. Он показал, что подавляющее большинство (68 процентов) россиян ничего не знают о возможности изъятия их органов без прижизненного согласия или санкции родственников. Против трансплантации выступил каждый четвертый, причем в основном из-за недоверия к врачам (в том числе боязни быть фактически убитым ради добычи органов и тому подобного). Только каждый 15-й опрошенный указал на нежелание быть донором по религиозным мотивам.
На самом деле спорный вопрос Конституционный суд России рассмотрел еще в 2003 году. Тогда высшая инстанция указала на «негуманность» того, чтобы, сообщая о смерти пациента (то есть потенциального донора), задавать близким вопрос об изъятии у него органов. Ведь в такой ситуации человек вряд ли сможет принять взвешенное решение, а эмоциональный запрет лишит возможности спасти жизнь реципиентов.
Теперь служители Фемиды подтвердили выводы 13-летней давности. В подтверждение допустимости применения принципа «презумпции согласия» они сослались на резолюцию Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), согласно которой изъятие органов «допускается, если умерший при жизни не выразил своего возражения против трансплантации». При этом на государства возлагается обязанность обеспечить полную информированность людей об их правах пойти по пути несогласия, но испрашивать мнение родственников эскулапами не предусматривается.
В России же информированием всех граждан о существующей системе является официальное опубликование нормативных актов. Кроме того, за прошедшее время законодатели уточнили процедуру фиксации возражений как самого пациента, так и его близких (в том числе определив круг имеющих право принимать такое решение). Решения ЕСПЧ, на которые ссылаются заявители, по мнению Конституционного суда России, лишь обязывают Латвийскую Республику на национальном уровне четко сформулировать соответствующие правила и обеспечить эффективную правовую защиту родственников умерших от произвола.
«Требования заявителей фактически сводятся к необходимости перехода от существующей в России модели презумпции согласия на изъятие органов человека после его смерти к системе испрошенного согласия. При том, что и та и другая нормативная модель являются допустимыми как с точки зрения конституционных установлений, так и с точки зрения положений международно-правовых актов», – заключил Конституционный суд России, отклоняя доводы семьи Саблиных.
На самом деле европейские стандарты в вопросах трансплантации остаются крайне неопределенными. Принятая еще в 1978 году Резолюция Комитета министров Совета Европы формально подтверждает возможность применения принципа «презумпции согласия»: «изъятие биоматериалов не должно производиться при наличии явных или предполагаемых возражений со стороны умершего, в том числе принимая во внимание его религиозные и философские убеждения». Государствам лишь разрешается «принимать во внимание мнение семьи умершего».
В специальном протоколе, подписанном в Страсбурге в 2006 году, Совет Европы опять же указал на необходимость учитывать исключительно мнение самого донора – «ближайшим родственникам должны быть заданы вопросы только о выраженной или предполагаемой воле умершего человека». Альтернативной формой является регистрация возражений.
Наша страна, как и Латвия, такой протокол не подписала и не ратифицировала. Хотя российский Минздрав уже подготовил законопроект, предусматривающий в том числе создание Федерального регистра волеизъявлений граждан о согласии или несогласии на изъятие их органов.
Пока же каждому гражданину предлагается внести соответствующую запись в медицинские документы. Такое заявление может быть как письменным, удостоверенным нотариусом или руководителем медицинской организации, так и устным (при свидетелях). Хотя сведения в хранящейся в районной поликлинике карточке вряд ли гарантируют, что в критической ситуации эту информацию получат лечащие врачи – несчастный случай с тяжелыми последствиями может произойти где угодно. Поэтому эксперты рекомендуют «несогласным» оформить письменное возражение у нотариуса: «Один экземпляр следует носить с собой, а заверенную копию отдать родственникам. Они будут знать о желании не отдавать органы, и в случае чего смогут сообщить врачам. Ни один медик, узнавший о наличии такой бумаги, изымать органы не будет – себе дороже», – убеждены в общественной организации «Нефро-Лига».
Антон Бурков, юрист организации «Сутяжник»
Проблема в том, что «презумпция согласия» превратилась в фикцию – в искусственное предполагаемое согласие. Когда закон позволяет врачам специально не сообщать родственникам о планируемом изъятии, параллельно общаясь с трансплантологами, проводя у еще живого человека анализы на возможность изъятия органов и совместимость. Как можно выразить свое отношение к тому, что ты не знаешь, что это происходит?
Для примера, в Испании, в самой продвинутой в части трансплантации стране, тоже действует презумпция согласия. Но она включается только когда невозможно узнать мнение умершего из документов или не смогли найти родственников и учесть их мнение. И пересадок в Испании в десять раз больше, чем в России.
Александр Саверский, президент Лиги пациентов
Неприкосновенность личности включает в себя и защиту тела человека после смерти. По многим религиозным канонам пересадка органов означает переселение души. Поэтому я считаю недопустимым трансплантацию без явного осознанного согласия донора.
Кроме того, по инструкции врачи констатируют смерть головного мозга и начинают изъятие органов у человека, который еще дышит, и у него бьется сердце. С медицинской точки зрения он умер, с общечеловеческой – живой. Разве это не узаконенная эвтаназия? И где в этих ситуациях гарантия, что врачи спасают умирающего, а не реципиента? К тому же были случаи, когда пациент выходил из комы через десятки лет.
Галина Горецкая, заместитель председателя межрегиональной общественной организации нефрологических пациентов «Нефро-Лига»
Родственники пациента находятся в тяжелой моральной ситуации, им сложно адекватно принять решение – дать согласие на изъятие органов. Их можно понять. Поэтому очень важно, чтобы человек при жизни принял решение – согласен ли он отдать свои органы после смерти для трансплантации. Не менее важно известить о своем решении близких, зная о таком решении, родственникам будет легче принять решение, дать ли шанс на спасение нескольким, или сохранить в неприкосновенности тело умершего родственника. Ведь не согласившись на изъятие, они обрекают на смерть потенциальных реципиентов.
Евгения Девяткина, инициатор и соавтор проекта «Трансплантация? Я – за!»
Презумпция испрошенного согласия, как и презумпция несогласия, является наиболее справедливым вариантом по отношению к умершему человеку, по сравнению с презумпцией согласия. Они дают возможность человеку или его родственникам решить, что делать с его органами в случае смерти. И это сознательное решение, а не так, как в презумпции согласия, – человек ничего об этом не знал, не думал, соответственно, ни от чего не отказывался, а значит, согласен.
Но эти принципы могут быть применены только в высокоразвитом духовном обществе, где люди способны пересиливать свою боль от потери близких и подумать в этот тяжелый момент о других людях и дать согласие на донорство. В обществе, в котором люди информированы о такой возможности (стать донором после смерти) и готовы сознательно дать согласие. В обществе, где врачи научены вести разговор с родственниками о таких тонких вещах.
Наше общество таковым не является – оно не готово к этим презумпциям. Это показывают и опросы общественного мнения, и мой личный опыт. Увы, реалии таковы, что для России на данный момент надо выбирать: либо систему для спасения еще живых людей – презумпция согласия, либо для соблюдения прав мертвых и их родственников – система испрошенного согласия (или несогласия).
Главный вопрос – что важнее: жизнь человека или сохранение нежных чувств родственников? Выбор унести в могилу органы, навеянный мифами о трансплантации.